 |
|||
Главная :: Галерея картин :: Ссылки :: Галереи, выставки :: Летопись ВОВ :: ENG :: Информация Очевидный кризис настроений приютаТон задает узор листьев, расположенный по соседству с левыми фигурами. По существу, это единственная дубовая ветка, разбросавшая в своем верхнем ростке настоящий веер раскрывшихся листьев (ассоциации с веером поддерживаются, кстати, и настоящим сложенным веером в руке центральной фигуры).  Уподобление человеческой фигуры«Мелодия грусти старинной» звучала для Мусатова более светло и грациозно, нежели печали окружающей его действительности. Женщины старинных усадеб грустили достойнее и целомудреннее, цвели покорно и нелюдимо, как цветут цветы на защищенном от ветров острове. Неопределенное золотое сияниеХарактерна мусатовская привязанность к отражениям и отблескам. В «Весне» усадебный сад погружен в вечернюю тень, однако в его глубине возникает свечение - горящая в закатных лучах стена, на которую падает тень от ели. Впечатление движения чувстваБерезовые рощи, «наполненные мелодией грусти старинной», - уже и сами произведения «грез и фантазий» художника, но и они в свою очередь пребывают в «глубоком сне», увлекаемые мелодичными кликами журавлей. И то же происходит на полотнах Мусатова, где возникает как бы бесконечная перспектива движения воображения от того поэтически-вымышленного мира, который дан нам в пейзаже или фигурах, к какой-то еще более неясной, но оттого и еще более влекущей дали. Скупые или аскетические тонаМусатов, правда, вводил и некоторые интересные варианты мотива. В «Весне» 1901 года, как несколько позже в «Изумрудном ожерелье», вместо недвижущейся глади воды - белеющие в траве шары одуванчиков. Произведения Борисова-МусатоваВ романсах мечты или сны все чаще сливались с воспоминаниями, совсем не всегда реальными, но чаще в соединении с фантазией, сродни лирической грезе. «И у меня был край родной. Прекрасен он! Там ель качалась надо мной... Но то был сон! (А. Плещеев из Гейне). «Цветы, да старая сосна, да ты, мечта моя» («Здесь хорошо»). Центральный образ романсовНа рубеже 1890-х и 1900-х годов идеи приюта получили очень широкое распространение, вошли в художественный оборот, превратившись в один из самых популярных мотивов камерной лирики. Рахманинов посвятил им в начале десятилетия несколько характерных романсов, среди которых такие известные, как «Сон», «Сирень», «Здесь хорошо», «Островок» и некоторые другие. Деревцо в картинах НестероваОтдельное деревцо в картинах Нестерова (в отличие от хрупких деревьев из «Золотой осени» Левитана) было, как правило, отражением как бы заранее прочувствованной концепции. Не случайно береза из «Видения отроку Варфоломею» была навеяна мастеру аналогичным деревцом в одной из икон В. Васнецова из иконостаса абрамцевской церкви. Приют у НестероваО пейзажном фоне из «Отрока Варфоломея» А. Федоров-Давыдов писал, что перед нами «явно «сочиненный», составленный из ряда «видов» пейзаж, в котором «художник хочет дать синтетическую панораму... лицо своей родины...»4. Видение отрока Варфоломея От венециановской «Весны» или же «Спящего пастушка» (если, конечно, не говорить о более давней традиции картин Перуджино или раннего Рафаэля) шла линия идиллически понятого отдельного деревца, растущего в недостижимом для бурь краю. 
|
