Карло Боссоли

Отдельное деревцо в картинах Нестерова (в отличие от хрупких деревьев из «Золотой осени» Левитана) было, как правило, отражением как бы заранее прочувствованной концепции. Не случайно береза из «Видения отроку Варфоломею» была навеяна мастеру аналогичным деревцом в одной из икон В. Васнецова из иконостаса абрамцевской церкви. Маленькая береза с необлетевшими золотыми листками трактована у Нестерова как тянущаяся кверху свеча или даже как маленький светильник с горящими золотистыми огоньками. Но от этого тоже как свечка начинает восприниматься и фигура мальчика Варфоломея с его белой рубашкой и золотой головой или даже с его «истаявшими как воск» лицом и руками. Зато в пейзажных этюдах к нестеровским картинам тема отдельного дерева интерпретирована, пожалуй, еще более непосредственно, нежели у Левитана. Мы имеем в виду «Рябинку» к «Христовой невесте», этюды березы и рябины к «Отроку Варфоломею», «Ель» к картине «Юность преподобного Сергия» и некоторые другие. Необходимое заострение смысла достигается самой концентрацией внимания на отдельном ростке рябины, изображенном на фоне земли, как хрупкий кустик под ногами. В то время как у Левитана осины и березы на первом плане были молоденькие, но стройные, Нестеров подчеркивает неловкую угловатость кривых и еще не окрепших растений. Почти уже облетевшие листья оголяют неказистые ветки, незащищенно тонкие, протянутые кверху прутья.