 |
|||
Главная :: Галерея картин :: Ссылки :: Галереи, выставки :: Летопись ВОВ :: ENG :: Информация Произведения Борисова-МусатоваВ романсах мечты или сны все чаще сливались с воспоминаниями, совсем не всегда реальными, но чаще в соединении с фантазией, сродни лирической грезе. «И у меня был край родной. Прекрасен он! Там ель качалась надо мной... Но то был сон! (А. Плещеев из Гейне). «Цветы, да старая сосна, да ты, мечта моя» («Здесь хорошо»). Природный приют - не обретенный покой или счастье, но только мечта о них: «И в душистую тень, где теснится сирень, я пойду свое счастье искать» («Сирень»), Мечта о счастье останется неутоленной, а потому и полной печали: «Деревья грустны, как мечты, как статуи безмолвны» («Островок») . В сфере изобразительного искусства наиболее характерны для новой фазы произведения Борисова-Мусатова. В них нет, конечно, ничего изначально банального, преображаемого затем в приемах живописи, однако по содержательным ассоциациям они отчасти близки рахманиновской лирике, обнаруживая одновременно такие же отличия от полотен позднего Левитана или Нестерова. Мусатов разрабатывал, в числе многих других сюжетов, традиционный уже для этого времени мотив огражденной от ветров долины с невозмущенной гладью воды. То это «Весенняя сказка», где ничем не возмущаемая водная гладь как будто кольцом облегает заросший деревьями остров, то «Куст орешника», где вода только проглядывает вдали, огражденная далеким берегом и кулисами высоких деревьев. Более того, в «Водоеме» 1902 года Мусатов создал, пожалуй, наиболее обобщенное выражение традиционной пейзажной схемы. Здесь «весь пейзаж», с растущими по сторонам водоема деревьями, «белеющими облаками» и небом, как будто бы «вобран» в кольцо и гладь водоема. Однако тем самым и водоем как будто расширен до пределов «всего пейзажа», окаймляющая его линия берега, по существу, выполняет ту самую функцию, какую у Нестерова выполняли огораживающие долину холмы. 
|
