Приют у Нестерова

О пейзажном фоне из «Отрока Варфоломея» А. Федоров-Давыдов писал, что перед нами «явно «сочиненный», составленный из ряда «видов» пейзаж, в котором «художник хочет дать синтетическую панораму... лицо своей родины...»4. И в самом деле, здесь соединены как бы все неизбежные признаки российского «исторического пейзажа», как его представлял себе Нестеров: излучина реки и деревенский проселок, крестьянские огороды и хлебное поле, деревянная церковь у подножия одного холма и какие-то деревянные «хоромы» - у подножия другого. И все же пейзаж не возбуждает ассоциаций с «народной Россией», ассоциаций, характерных для полотна «Озеро. Русь» Левитана. В картине изображены места, близ которых основана знаменитая Сергиева пустынь. Тем самым перед нами не только духовный, но, с точки зрения Нестерова, как бы «персонально-духовный» исток России. Так иногда, ища истоки огромной реки, доходят до тихого родника, точащегося среди укромной долины.

Приют у Нестерова - не что иное, как скит, убежище для отдельного человека. Это не монастырь вообще, ибо монастыри бывали огромные, становясь прибежищем целых множеств монахов или еще более обширных множеств паломников. Вспомним, что и в той линии поисков «лица России», которая шла от обобщенного представления о народе, церковная или монастырская тематика точно так же имела большое распространение. Однако там неизменно изображались большие соборы (такие как в «Праздничном дне» Юона),-монастыри (как в его же «Сергиевом посаде») или даже целые кремли (как в «Ростове Великом» Петровичева), причем все это нередко передавалось неотделимо от атмосферы масленицы или народного гулянья. У Нестерова - из картины в картину - доподлинно «скитские» маленькие церковки, да и все остальное - в подчеркнуто малом виде; не большая дорога, но кусочек проселка, не большая река, но излучина речки, наконец, не огромные деревья, как в «Февральской лазури» или «Мартовском солнце» Грабаря и Юона, но очень маленькие и тонкие деревца.