Карло Боссоли



Главная :: Галерея картин :: Ссылки :: Галереи, выставки :: Летопись ВОВ :: ENG

Спор с Татлиным

 Нечаянное и никчемное участие студента-физика в споре с Татлиным об одной детали в оформлении тома «Неизданных произведений» Хлебникова. Оба они - еще густо-черноволосый исследователь и уже давно седеющий художник - одинаково хмуро и неуступчиво отстаивали свои варианты, если память не изменяет, расположения хлебниковского профиля на переплете будущей книги.


Символ серьезного отбора

Мне интересно лишь одно: в доме Кара-Мурзы ни сам Аксенов, ни хозяева дома, ни Андрей Гончаров никогда не упоминали о материальном содействии Ивана Александровича раннему Пастернаку. Или не знали об этом, или то было для них зауряд- явлением? Снова нет у меня ответа. А жаль: нравы меняются и мотивы поступков меняются.


Иван Александрович - и писатель, и ученый

Возникло впечатление, будто между старыми литературными сотоварищами пробежала черная кошка, а я, не зная брода, сунулся в ледяную реку.

В таких случаях догадываешься о своей бестактности, пробуешь тотчас исправить дело и увязаешь в неловкости еще глубже. Я сказал, точно оправдываясь, что впервые прочитал о Центрифуге в недавно вышедшей «Охранной грамоте», где Пастернак сердечно помянул, как друзей по группе, Николая Асеева, Сергея Боброва, Юлиана Анисимова и кого-то еще.



Вопрос о Центрифуге и Пастернаке

 Внимательный взгляд, какой бывает из-под очков, и неожиданный вопрос: - Друг мой, вот вы в Бригаде Маяковского, а можно подумать - Пастернака. Разве и он заслуживает своей бригады юношей-энтузиастов? Ударной. Ди Штосс-бригаде - усугубила она насмешливость вопроса немецким переводом, пародируя наш каждодневный словарь тех лет.

В разговорной стихии мясницких пенатов, где хватало интереса ко всему незаурядному, Пастернак появлялся как рядовой незаурядности - не более того.



Выставка Андрея у архитекторов

Леша не восхищается. Вообще, антрну, Леша гораздо трезвее Андрея. И - сложнее. Как теперь говорят, он путаный. Вы ведь тоже путаный, разве нет? Да, в другом смысле, но путаный - не сердитесь, я вас люблю, вы хорошо меня слушаете. А где ж это Леша застрял? Неужто в булочной очередь?. Между нами, еще раз: Андрей - дитя моих надежд.


Ровесница Блока и Белого

Я ведь, как ваша мама, ровесница Блока и Белого. А Борис Пастернак?. Такого имени не было в наших святцах. Много говорили об его отце - Леониде Осиповиче. Да-да, больше всего из-за его иллюстраций к Толстому. И потом, конечно, из-за Школы живописи. Ах, икскьюз ми! Фу ты, господи, это я нынче на по моталась Жоржику в его китайских переводах с английского. Нет-нет, та школа называлась Училищем живописи, ваяния и зодчества, тут - на Мясницкой, через три-четыре дома по этой же стороне.


Иван Александрович Аксенов

Черт возьми, не вовремя произнес -лось. Будто под руку: я ведь тут как раз добрался до отражения в мясницких пенатах главной темы всего моего повествования - «о Пастернаке в нас». Добрался до попытки высветить его фигуру, какой представала она в тех мясницких вольноговорениях - еще до решающего участия Андрея, но с решающим участием Марии Алексеевны.


Талантливость без творчества

Когда-то Мария Алексеевна перевела с французского знаменитый роман Гюисманса «Наоборот», но, по-видимому, могла и не переводить: это ничего не определило в ее жизни. Если возможны талантливость без творчества и мастерство без ремесла, то она воплощала обе эти возможности. По-домашнему непринужденно и бесспорно.


Зримая одаренность Веню Московит

По психологическому закону-выверту социальной предусмотрительности всё разгоравшиеся было расспросы о прежних литературно - художественно - философических бдениях под эгидой Марии Алексеевны и «папы-Сережи» быстро затухали в анекдотических несущественностях. Но все равно - жила в мясницких пенатах атмосфера замечательно стойкой связи времен.


Мария Алексеевна Головкина

Легко представлялось, с какой обольстительностью вела те «вторники» Мария Алексеевна Головкина, в первом замужестве - Гончарова, ибо то были, конечно, по преимуществу, «ее вторники». И Андрей это подтверждал:

- Мама была там первым лицом, а папа-Сережа вторым.