Карло Боссоли

Когда-то Мария Алексеевна перевела с французского знаменитый роман Гюисманса «Наоборот», но, по-видимому, могла и не переводить: это ничего не определило в ее жизни. Если возможны талантливость без творчества и мастерство без ремесла, то она воплощала обе эти возможности. По-домашнему непринужденно и бесспорно. Это были талантливость и мастерство застольного общения, как у других московских мам наблюдались талантливость и мастерство застольного угощения. И приятели ее младшего сына Леши с готовностью приходили или попутно забегали на Мясницкую не ради скудных даров безалаберной Марфуши, а ради неиссякаемого говорения, сервируемого за столом Марией Алексеевной.

Думаю, что и друзья Андрея, уже вкушавшие в ту пору достойную профессиональную известность Сергей Образцов, Петр Вильяме, Юрий Пименов, Жорж Ечеистов,- и еще другие, чьи имена попрятались сейчас по закоулкам памяти,- думаю, что и они заглядывали в тот дом на Мясницкой не ради одних только соавторских и дружеских бдений в Андреевой комнате-мастерской, но и ради вольного говорения обо всем на свете под лидерством покуда совсем не старой, но навсегда старинной матери их друга.