Карло Боссоли

Леша не восхищается. Вообще, антрну, Леша гораздо трезвее Андрея. И - сложнее. Как теперь говорят, он путаный. Вы ведь тоже путаный, разве нет? Да, в другом смысле, но путаный - не сердитесь, я вас люблю, вы хорошо меня слушаете. А где ж это Леша застрял? Неужто в булочной очередь?. Между нами, еще раз: Андрей - дитя моих надежд. Молодости и ясности. А Леша, как и вы, предвоенный - четырнадцатого года. Понимаете, он - дитя моих тревог, смуты и уже трудного времени. Я верю, что в детях отражается время рожденья. Историческое и личное. Вы хуже моего Жоржика, а он - замечательный! Он родился почти посредине между Андреем и Лешей. Ближе туда - к Андрею. Он - дитя моего второго романа. Тоже хорошей поры. Вы думаете, у него больше сходства с Лешей? Это не так. Протяните мне спички, друг мой. Спасибо. Просто Леша, как и Жоржик, тоже будет историком. Они оба знают все про политическую борьбу, про все уклоны и всех деятелей партии. Но Жоржик яснее и жизнеустремленней Леши. Он ближе к Андрею, можете мне поверить. У вашей мамы тоже трое сыновей, и мне надо как-нибудь обо всем, поговорить с ней. Но не по телефону же! А из дома меня нельзя вытащить. Вот будет выставка Андрея у архитекторов - тогда. К слову, я и Пастернака до сих пор не слышала, не видела. А Жоржик говорил, что от души смеялся, когда вы у него после воскресной пульки под Тонины пирожки, спьяну, очень похоже подражали голосу Пастернака. Между прочим, тут ваша правда - в этом Жоржик ближе к Леше: ему тоже не нравится переусложненность и не по душе формалистические ухищренья. Ну, не вспыхивайте, голубчик!