Карло Боссоли

Я ведь, как ваша мама, ровесница Блока и Белого. А Борис Пастернак?. Такого имени не было в наших святцах. Много говорили об его отце - Леониде Осиповиче. Да-да, больше всего из-за его иллюстраций к Толстому. И потом, конечно, из-за Школы живописи. Ах, икскьюз ми! Фу ты, господи, это я нынче на по моталась Жоржику в его китайских переводах с английского. Нет-нет, та школа называлась Училищем живописи, ваяния и зодчества, тут - на Мясницкой, через три-четыре дома по этой же стороне. Леонид Осипович был там чуть ли не директором - академиком. Ах, мы тоже не почитали академизма! Не думайте - в нас было немало революционного. И мы полюбили революцию! Полюбили, когда вас еще на свете не было. Почему юность невежлива?! Нет, вы-то, как и Леша, в общем вежливый мальчик. Но юность в вас - невежлива!. А про академика Пастернака известно было, что ему благоволил великий князь. Сергей Александрович, кажется. Смешно - у меня теперь все великие князья смешались в кучу. Вот придет Сергей Георгич - он все точно знает. Ну, конечно, голубчик, конечно: это там, где теперь Полиграфический институт. Рядом с этим китайским чаем Перлова. нет-нет, не спорьте - Перлова, а не Высоцкого. Высоцкого была чаеразвесочная фабрика - дальше, туда, к вокзалам, а торговля была одного из Перловых. Институт против почтамта. Андрей там недавно стал доцентом - у Владимира Андреича. Да, у Фаворского, естественно!. Неужели он вам этого не говорил? Он еще считает вас, Лешиных друзей, мальчишками. А стихи Бориса Пастернака я первый раз услышала от Андрюши. Не от Ивана Александровича, а от Андрюши. Вы - второй, кто читал мне их вслух.