Карло Боссоли

С ответной почтой А.С.Строганов известил Ж.Ромма о получении им вида Киева с горы, интерьера часовни и рисунка виноградной ветви. Нет сомнения, что это и были работы Воронихина. Скорее всего он делал эти рисунки по заказу самого А.С.Строганова, который решил сделать для сына альбом «Путешествующий живописец». Остается только сожалеть, что работы для этого собрания до сих пор не обнаружены.

Екатерина Петровна, урожденная Трубецкая, по воспоминаниям современников, женщина необыкновенной красоты и живого ума, влюбилась в фаворита Екатерины II И.Н.Римского-Корсакова и уехала с ним в Москву. А Ромм вскоре включил в программу воспитания своего ученика ряд поездок по России, которые одновременно должны были сгладить в душе мальчика тяжесть разлуки с горячо любимой матерью.

Все имеющиеся документы, формулярные списки начинаются лишь с дат получения Воронихиным академических званий и официальных заказов. Поэтому исследователям ничего не оставалось, как опираться на «Некрологию», написанную сразу же после смерти зодчего. Автор ее неизвестен, он подписался лишь инициалами.

Явную недостаточность фактов перекрывал авторитет произведений Воронихина XIX века и огромное желание насытить крупными работами годы, предшествовавшие созданию проекта Казанского собора, перекинуть прочный мост от ученических работ к гениальному произведению.

Следует отметить, что новые архивные поиски были предприняты в связи с открытием нового имени в русском искусстве - архитектора Федора Ивановича Демерцова. На основании выявленных документов выяснилось, что этот забытый зодчий, так же как и Воронихин,- «человек с биографией». Более того - судьбы двух архитекторов скрестились в доме Александра Сергеевича Строганова.

В сочетании с фактом писания Тончи тогда же его собственного портрета позволяет оспорить принятое до сих пор в литературе мнение о том, что закат художественной деятельности Тончи относится уже чуть ли не к концу 1800-х годов и что после войны он практически перестал заниматься портретной живописью.

Надо сказать, что, хорошо зная цену живописному искусству Тончи, он отнесся к предложению художника в высшей мере серьезно, словно ждал его долгие годы,- некоторым образом оно даже льстило самолюбию старого генерала - и сразу же согласился позировать.

Летом 1830 года Д.М.Волконский с сыном посещает Владимир - тут был похоронен умерший в 1812 году его отец, и своими воспоминаниями обращается к событиям той эпохи. Приведенная ниже запись из дневника от 24 июня интересна еще и тем, что не подтверждает «верещагинской» версии помешательства Тончи: «был я с Мишенькою в Соборе и осматривал, что есть любопытного, в числе примечательного во Владимирском Соборе: под дверями против алтаря картина, писанная свойственником нашим, Тончием во время 1812 года, когда он укрывался в лесах, выехав из Москвы от нашествия французов; он доходил до отчаяния, будучи народом подозреваем, что француз по незнанию русского языка, и преследуем: он даже хотел себя зарезать в исступлении ума, но чудесно был спасен, привезен из лесу в город Володимер, излечили его раны на горе, и он, выздоровя, из благодарности написал сею большую и знаменитую картину, крещение народа при Владимире».