Карло Боссоли

 Постимпрессионистская программность принципов, четкая живописная предметность оттеняется теперь стремлением к прямому и непосредственному контакту с миром. Это проявляется в принципе этюдности, в стремлении к фиксации «сиюминутности» бытия. Все это хорошо видно, например, в пейзаже «Орел» 1918 года. Пожалуй, именно здесь наиболее отчетлив этап творческой общности с искусством Антонины Софроновой, к которому, судя по его письмам и отдельным высказываниям, Блюменфельд относился с глубоким уважением и пониманием.

Мощная одаренность Г. Блюменфельда, его ранняя творческая зрелость, естественно, вызывают интерес к сфере общений, влияний и т. д. Интересный в этом смысле материал найден Ириной Андреевной Евстафьевой, дочерью художника. Она пишет: «За последние два года - 1986- 1987 годы - мною были предприняты попытки разыскать еще какие-либо сведения об отце. Так, в рукописи художника В. О. Роскина „Наша молодость. Воспоминания", хранящейся в фонде Государственного музея Маяковского, была найдена страница, где, вспоминая о Маяковском, Роскин пишет и о художнике Блюменфельде: „Он Маяковский И. Е. пришел немного поработать и навестить своего приятеля - одаренного молодого художника Гарри Блюменфельда, имевшего большое влияние на нас, молодых, и даже на И. Машкова - одного из самых видных представителей нового искусства. Блюменфельд, не окончив средней школы, уехал в Париж, учился там в свободной академии и, вернувшись в Москву, получил некоторую известность своими острыми рисунками.