Миф о деревенском Леле

Костюму подражали и молодые поэты: «Литературные студенты» в те годы обыкновенно носили длинные сюртуки, а не тужурки. Иногда довольно щеголеватые; но какая-нибудь деталь: плохо вычищенный, а иной раз и просто просящий каши сапог или ботинок выдавал принадлежность каждого из них «к богеме», а не к «белоподкладочникам». Черный сюртук настолько слился в сознании современников с представлением о подлинном Поэте, что даже Андрея Белого, ходившего по московской моде либо в тужурке, либо в пиджаке, Марина Цветаева увидела «в вечном сопроводительном танце сюртучных фалд (пиджачных? - все равно сюртучных!).

«Мистический» черный сюртук Белому заменяла черная маска, в которой ему случалось появляться, словно бы перенося в реальную жизнь образы собственного творчества. Костюм нередко становился «иллюстрацией» к художественным произведениям.

Миф о «деревенском Леле» сознательно создавался вокруг приехавшего в 1913 году в Петербург Сергея Есенина. Плисовая поддевка от лучшего петербургского портного, завитые кольцами волосы - все это Есенин получил в салоне Мережковского и Гиппиус вместе с легендой о голубоглазом поэте-пастушке. «Шикарные поддевки», шелковые рубахи с серебряными поясами, старинные кресты, бархатные штаны и сафьяновые сапожки - подобный «народный» маскарад, увлекавший одно время М. Кузмина, М. Арцыбашева, Ф. Шаляпина, особенно нравился крестьянским поэтам, более всего Николаю Клюеву. Однако и в это время подобный костюм еще воспринимался иногда в прямой связи с демократическими настроениями. Подобным образом одевались М. Горький и Скиталец, в поддевке приходил на вечера Мережковских будущий нарком просвещения А. В. Луначарский.