Карло Боссоли

Хлопоты немало нагрешившего об амнистии приводят душу, внедренную сейчас в опавшие годы, на старую Мясницкую - одну из многотрамвайных и, стало быть, главных улиц безасфальтного центра Москвы тех лет. А к возвышающему рангу трамвайности прибавлялась еще на Мясницкой торцовая выкладка уличного русла - от тротуара до тротуара. И это уж был знак особой избранности во всебулыжном плебействе московских мостовых. Там глуше, чем на завистливо соседствующих переулках во главе с Кривоколенным или на покорно отступающих к Покровке Чистых прудах, цокали извозчичьи пролетки. И вежливей катились, а не скакали вприпрыжку синие броневички первых, мало кому доступных, французских таксомоторов Рено.

Лишь демократический трамвай и там, на Мясницкой, не ведал пристойного удержу: до поздней ночи он забрасывал и забрасывал в окна тамошних старожилов пригоршни железного громыхания, а на ранней заре все начинал сначала. Как раз тогда начинал, когда заболтавшимся юнцам-приятелям впору было бы хоть на часок улечься поспать за фанерной перегородкой. И когда так хотелось утреннего покоя матери одного из них - пятидесятилетней старинной даме, годами не спускавшейся вниз со второго этажа того былого доходного дома, где в двух с половиной комнатах запущенной коммунальной квартиры она безусловно главенствовала, как истинная королева в изгнании.

Ставлю троеточие: не дается выбор бесспорного продолжения.

А может, пока он не дается, слегка уточнить свои координаты в пространстве-времени? Нужные отметины на виду. Общеизвестные. Трагические.