Карло Боссоли

Судьба и личность Даниила Хармса представляют собой уже столь большой интерес для читателей, что воспоминания одного, двух, трех лиц,- а именно столько пока опубликовано воспоминаний о Хармсе,- не могут его утолить. Этот интерес несомненно умножен тем, что Хармс оставил в литературе, и временем, в котором он жил. Ибо читателя будет всегда занимать образ и писательское поведение человека, обреченного на непечатанье при жизни, сознающего эту свою участь и все же творящего вопреки всему без снисхождения к себе, к своему слову. Такая верность избранному пути, иначе говоря - мужество еще долго будут удивлять всех знающих советские условия, поскольку и для этих условий Хармс - редкий случай писателя, не изменившего своему призванию несмотря ни на что.

Равным ему по преданности литературному делу был еще только один человек - его друг и тоже не печатающийся «взрослый» писатель Александр Введенский. Кто знает, может быть, родство судеб и поддерживало каждого из них в их беспросветном пути.

«Элэс,- записал Хармс в дневнике 22 ноября 1937 года,- утверждает, что мы из материала, предназначенного для гениев».