 |
|||
Главная :: Галерея картин :: Ссылки :: Галереи, выставки :: Летопись ВОВ :: ENG Тайное пристрастие к ТерешковичуМидлер с подчеркнутой торжественностью ввел трех корифеев - Павла Варфоломеевича Кузнецова, Кузьму Сергеевича Петрова-Водкина и Мартироса Сергеевича Сарьяна. По какому-то удивительному совпадению и Петров-Водкин, и Сарьян оказались в Москве. Кузнецова я знал хорошо, Сарьяна видел, а Петрова-Водкина увидел в первый раз внешность его меня удивила - ничего художнического - простое лицо, мог бы быть с подстриженными пшеничными усами, и одет был очень просто, в какую-то лузу. Еще пришли Игнатий Игнатьевич Нивинский с молодыми офортистками Зотовой и хорошенькой Куликовой, Сарра Шор и, конечно, Надя. Других если они были) не помню. Я расставил перед внимательно смотревшими художниками свои работы (а их о много), то ждал, конечно, если не восторгов, то во всяком случае одобрения. Сарьян высказался довольно мягко, но зато Кузнецов и Петров-Водкин высекли меня как следует. Кузнецов говорил о цветопространственной неустроенности, Петров-Водкин о конструктивной неслаженности объемов. Все это достаточно резко, без всяких реверансов. Петров-Водкин говорил еще о неясности и путаности подхода к форме - в меховом воротнике шубки, в которую на одном из портретов была одета Надя, он углядел, а за ним и все (кроме меня), мордочку какого-то зверька. Больше всего он поразил меня тем, что сказал о влиянии на мою живопись К. Терешковича. Это действительно было так. Я очень хорошо знал, что делается в художественном Париже - и по журналам, которые таскала из ВОКСа (где она работала переводчицей) Надя, и от Сергея Михайловича Ромова, привезшего кучу фотографий с еще тепленьких парижских картин, пересмотрел множество «Forme», «Cahier d art» и «Art vivant» и считал себя в познании парижской живопи- си несравненным эрудитом, и вдруг Петров-Водкин легко раскрывает мое тайное пристрастие к Терешковичу, оказавшись не менее осведомленным, чем я. В общем они мне влепили как следует. Но не на такого напали. 
|
