Карло Боссоли

Алексей Сотников: «Делали мы тогда ланжерон. Долго возились под руководством Татлина над деревом - не выпиливали, выкалывали из целого куска, как бы не нарушить волокон. Потом обрабатывали, склеивали, чтобы придать пластическую форму. Вся природа вокруг нас пластична. Прямых линий в природе быть не может. Ланжерон должен был быть весьма легким и выдерживать большие нагрузки. Когда дело шло к концу, Юра не утерпел испытать аппарат».

Пятьдесят метров пролетел над Звенигородом и упал. Вывихнул руку.

А живописью, пока аппарат сооружали, заниматься запрещено. Ничто не должно отвлекать. Павильонов все же не выдерживает, украдкой делает автопортрет. (Очевидцы считают, что это лучший из его автопортретов, но он не уцелел.)

Ю. Павильонов - С. Павловскому. Рыбная дача, Козельск, 1-го июля 1930 года. «...Очевидно Татлин мало связал мою свободу, и я еще стараюсь оправдать себя, убеждаю, что мне будет с ним очень интересно работать и именно в этой работе я найду себя. Сейчас я на Рыбной. Так счастлив от травы, каждой птицы, ручья я никогда не был. Меня только волнует это богатство бездонное, но выводов нет никаких. Буду ли писать, не знаю. Теперь уж слишком очевидна ложь. Я слишком много обманывал себя и всегда других. Живопись стала для нас профессией, все художники формалисты или дураки - натуралисты, вернее, копировщики. Я ненавижу эту профессиональность и отрекаюсь от звания живописца! Обрастание, о котором ты говоришь, меня всегда мучает и не дает покоя. Освобожусь ли я от этого - не знаю. Это же есть самовоспитание».