Карло Боссоли

Кузнецова, которое, по мнению некоторых исследователей, обязано в этом смысле древнерусской изобразительной традиции. Что касается каноничности сарьяновских произведений, то здесь, при желании, можно обнаружить определенное воздействие древнеармянской живописи, с образцами которой Сарьян, вероятно, уже успел познакомиться. Но образно-каноническая система, действующая в его произведениях, неповторима не только поэтому, но и потому, что Сарьян выработал ее на основе своих жизненных впечатлений. Одетые в паранджу женщины, шарообразные кроны чинар, стройные серны и лани - всему этому художник был очевидцем. Сам уклад жизни и быта народов Кавказа - размеренный и неторопливый, складывавшийся веками и ими же канонизированный - требовал соответствующих средств живописного воплощения. Вместе с тем «иконографизм» Сарьяна имел и методологическое объяснение, вытекающее из самой природы символизма, преимущественно сосредоточенного на содержании «внутреннего опыта». Чтобы как-то высказать, выговорить на языке живописи переполнявшие их чувства и переживания, художники-символисты вынуждены были обращаться к методу вариационное , при котором те или иные ключевые образы и «мизансцены», сохраняя заданную интонацию, подвергались лишь незначительным уточнениям. Это напоминало метод импрессионистов, правда, вывернутый голуборозовцами наизнанку: их интересовала смена не визуальных, а эмоциональных ситуаций.