Карло Боссоли

Галактические сферы и ирреальные их «прорывы», различные «Зазеркалья» и комбинации символов открывают простор для монтажа самых различных метафор (Р. Гевондян «Звездный час», 1980). Таким холстам обычно сопутствуют ссылки на безбрежность человеческого разума, эпоху НТР, на загадки природы, космоса. Но эта живопись не идет дальше смонтированной загадки, она совершенно лишена позитивного провидческого элемента, какой имелся - если брать параллели в литературе- в «научной» поэзии В. Я. Брюсова. В лучшем случае полотна свидетельствуют о профессионализме авторов, о преодолении специфических технических трудностей. А потому возникает мысль, стоит ли прибавлять к наличным проблемам науки (в том числе и искусствоведческой) задачи, не имеющие решения? Конечно, предложенный художником слабо связанный ряд символов можно было бы воспринять как данность, индивидуальную рефлексию, если бы рассказывалось о ней с глубоким, личностным переживанием, если бы этот рассказ был исполнен искреннего, внятного чувства. Но бесстрастно-объективистская манера, которая почему-то отождествляется со стилем мышления в эпоху НТР (поверхностное и ошибочное представление!), не дает развития субъективному чувству. При этом, благодаря самым произвольным сопоставлениям, извращается и сама метафора, которая прежде всего есть сравнение по принципу сходства. Не трансформируется при этом метафора и в парадокс, ибо он требует своей, парадоксальной, но логики. Да и нуждается ли последний, искусство «малой формы», в столь монументальном оформлении?