Карло Боссоли

Интеллигентность Евгения Григорьевича была вне сомнений. Он производил впечатление человека Достаточно уверенного в себе в кругу сотрудников своего отделения и робкого, чтобы не сказать - боязливого, перед лицом всего внешнего, начиная с эрмитажного руководства. Я не буду здесь касаться очевидных причин постоянного опасения Евгения Григорьевича за свою судьбу, чувства, в его случае понятного, ибо он жил в поистине суровую эпоху. Факт остается фактом, что страх перед начальством, боязнь возможной ревизии, какой-то проверки, словом, неприятностей, он, очевидно, ощущал постоянно и умел внушить своим подчиненным. Все старые сотрудники отделения гравюр помнят, сколь частым их занятием в те годы был поиск пропавших листов, которые никуда, конечно, не пропадали из отделения, а случайно закладывались не в свои портфели, но Евгений Григорьевич смертельно боялся таких мнимых пропаж, и гравюры разыскивались по его распоряжению неделями кряду. При этом он любил рассказывать назидательную историю о том, что заведующий отделением гравюр времен Николая I Антуан Нот будто бы наложил на себя руки, не в силах найти два пропавших эстампа и боясь проверки царя (тот, как известно, действительно любил вмешиваться в различные эрмитажные дела и был неумолим).

Долгое правление Евгения Григорьевича наложило своеобразный отпечаток на всю, так сказать, внутреннюю жизнь отделения гравюр, и имя его постоянно многие годы поминалось старшим поколением сотрудников. Строгий и требовательный по отношению к своим подчиненным, Евгений Григорьевич был еще более строг к самому себе. Его деловой собранности, его работоспособности в нелегких условиях тех лет можно только позавидовать. Если мысленно собрать все, что он сделал за время своей многолетней работы, то фигура Евгения Григорьевича Лисенкова приобретает ту значительность, ту масштабность, которая и на деле позволяла ему в течение десятилетий стоять в ряду самых замечательных эрмитажников своего времени.