Карло Боссоли

Начиная с 1921 года жизнь Владимира Францевича неотделима от Эрмитажа. Не было на протяжении полувека сколько-нибудь значительного события в истории музея и особенно Отдела западноевропейского искусства, в котором он не принимал бы активного, чаще всего решающего участия. Последовательно Владимир Францевич занимал должности научного сотрудника (1921-1924), помощника хранителя картинной галереи по разделам старого нидерландского, фламандского и немецкого искусства (1924-1925), старшего помощника хранителя (1925-1930), научного сотрудника I разряда Отдела западноевропейского искусства (1930-1932), профессора того же Отдела (с 1932), ученого секретаря, заместителя заведующего и, наконец, заведующего Отделом западноевропейского искусства (с 1936). Эти ступени не просто отмечали восхождение Владимира Францевича по административной лестнице, а фиксировали реальный рост его значения в организме огромного музея.

Трудно, да и не к чему, перечислять заслуги Владимира Францевича в Эрмитаже 1920-1930-х годов. Можно, впрочем, вспомнить об одном давнем эпизоде, о котором он сам как-то рассказывал в печати. В начале 1920-х годов, обследуя библиотеку Академии художеств, Владимир Францевич обнаружил на верху шкафов, стоявших на антресолях, никому в то время не известную коллекцию рисунков, оказавшуюся потерянной и давно разыскиваемой коллекцией И. И. Бецкого; лучшая часть этого собрания, насчитывавшего около 6000 листов, была в 1924 году передана в Эрмитаж.

Во время долгих и нелегких переговоров в 1920-х годах с московскими представителями по поводу передачи из Эрмитажа в Москву картин старых западных мастеров (в обмен на некоторое число произведений новой французской живописи) Владимир Францевич, горячо защищая эрмитажные интересы, умел, по воспоминаниям его коллег, усмирять разбушевавшиеся страсти и находить выход из труднейших ситуаций.