Карло Боссоли

Творчество художника, постоянно участвующего в общих экспозициях, но редко имеющего возможность показать свои работы на большой персональной выставке, чревато для зрителей неожиданностью, особенно - если произведения, крайние по времени создания, разделяет полвека. В самом деле, многие ли помнят первые работы Бориса Николаевича Ермолаева, появившиеся в печати и на выставках в конце 1920-х годов? Теперь они озадачивают своей стилистикой, далекой от привычного характера его литографий, акварелей, рисунков последних лет. Сначала они поражают несходством, и лишь при более внимательном знакомстве открывается внутреннее сродство тех и других, за разностью приемов и техники проявляется нечто единое. Разумеется, речь идет о каких-то самых общих качествах его искусства, но именно они выступают особенно разительно при том прямом сопоставлении раннего и позднего периодов творческого пути, которое Ермолаев сознательно вызывает самим отбором выставки.

У художника всегда свой взгляд на собственное искусство. Ермолаев исключил из выставки акварели 1930-х годов, все работы 1940-х и почти все - 1950-х годов. Это его право, хотя об отсутствии некоторых акварелей и литографий тех лет (например, эстампов серии Стадион, 1956-1957) можно пожалеть. Даже широко известные цветные литографии оказываются чуть отодвинутыми в сторону, а ядром выставки становится живопись 1930-х годов, поддержанная, с одной стороны, ранними рисунками графитом и тушью, с другой - рисунками цветными карандашами последних лет.