Ксилография Митрохина

Ксилография Митрохина - явление столь интересное, самобытное и крупное в советской печатной графике 20-30-х годов, что, несмотря на сравнительно небольшой объем (около семидесяти гравюр на дереве), ее можно поставить в один ряд с наследием выдающихся граверов нашей страны - Фаворского, Кравченко, Штерен-берга, Остроумовой-Лебедевой.

До второй половины 20-х годов Митрохин лишь дважды, и то эпизодически, обращался к литографии, хотя в ближайшем творческом окружении мог видеть высокие образцы этой техники эстампа. Следует заметить, что в отечественной литографии уже была прочная традиция, идущая от Валентина Серова и других художников начала века и поддерживавшаяся в 20-х годах рядом крупных мастеров как в Москве, так и в Ленинграде (здесь работали Добу-жинский, Кустодиев, Остроумова-Лебедева, Конашевич, Верейский, Шиллинговский). Думается, Митрохин до тех пор был равнодушен к литографии, пока смотрел на нее глазами художника книги, признающего только высокую печать с ее четкой дифференциацией черного и белого. И только уже позднее, когда Митрохин прочно вошел в мир эстампа, он смог взглянуть на литографию как на форму станковой печатной графики, открывшуюся ему богатством тональных отношений.

Почти половина станковых литографий художника относится к 1928 году, первому году занятий этой техникой, - столь велико было, очевидно, новое увлечение. Чтобы сохранить в оттиске эффект живого соприкосновения мягкого литографского карандаша со слегка зернистой поверхностью печатной формы, он, пренебрегая корнпапиром, работал прямо на камнях. Порой плоско заточенный карандаш давал широкий светлый штрих с четко очерченным краем. Иногда художник прибегал к помощи пера, а чаще - к высветляющей тон процарапке длинными параллельными штрихами (прием, возможный только при работе непосредственно на камне).