Различные вариации

Уже в первой из больших работ для Academia - продуманном и артистично исполненном оформлении Книги комедий Аристофана (1930) - Митрохин создает общую схему декорации издания, которой придерживается затем (с различными вариациями) в течение ряда лет. Примечательно, что, не меняя беглого, непринужденного рисунка и не прибегая к стилизации, он умеет пронизать книгу духом эпохи. Не обременяя себя излишними археологическими подробностями, равно чуждый исторической пышности и ученой сухости, Митрохин воспринимает мир литературного произведения с неподдельным интересом и живейшей симпатией - взглядом умного, чуть ироничного, современного художника.

Если в заставках, концовках, шмуцтитулах Книги комедий Митрохин все же опирается на греческую вазопись с ее четким контурным рисунком и силуэтными заливками, то в лучшей своей работе - Эфиопике Гелиодора (1932) - он преодолевает и эту легкую стилизационность. В двухцветных рисованных шмуцтитулах, открывающих каждую из десяти книг романа, художник создает блестящую импровизационно-свободную графическую композицию.

Особенное удовольствие испытал он, работая над двухтомным изданием сатирического романа Карла Иммермана Мюнхгаузен (1930-1932). Остро шаржированные иллюстрации, превращенные в занимательные комментарии к тексту, и затейливо скомпонованные шмуцтитульные листы, как и суперобложка, переплет, форзац, - все в этой книге удалось Митрохину.

С середины 30-х годов книжная графика теряет былое значение в творчестве Митрохина, уступая место гравюре на металле, рисунку, акварели.

Следует заметить, что книжная графика никогда не была единственной сферой интересов и занятий Митрохина. Как бы ни был велик поток обложек, созданных им в 10-20-х годах, он не мог вытеснить из жизни художника работу с натуры - карандашом и акварелью. Более того, живой контакт искусства мастера с натурой и интерес к ней неуклонно возрастали.