Придворный архитектор

Что касается преуспевающего придворного архитектора и совладельца петербургской мебельной фабрики Р. Ф. Мельцера (Петров-Водкин познакомился с ним летом 1895 года в Хвалынском доме Казариной, куда Мельцер приезжал на летний отдых), то отношения его с художником перешли со временем в тесную дружбу. К нему чаще всего обращался за советами Петров-Водкин в годы учения. Мельцер поддерживал все творческие начинания Петрова-Водкина, снабжая его к тому же выгодными заказами - сам или адресуя к нему богатых любителей искусства. Так было со дня приезда юноши в Петербург и до самой революции. Словом, не будь Мельцера - годы молодости Петрова-Водкина могли бы оказаться много более трудными. После революции Мельцер - швейцарец по происхождению - предпочел уехать из новой России. Нетрудно понять мотивы, по которым в своих повестях Петрову-Водкину не хотелось касаться того, что возможностью получить по-настоящему широкое художественное образование он был обязан в значительной мере поддержке двух меценатов.

Другой существенный мотив, опущенный автором, свидетельствует о его щепетильности или нежелании обременять внимание читателя подробностями, не относящимися к сфере искусства. Дело в том, что, будучи еще учеником Московского училища, Петров-Водкин настоял на том, чтобы мать после смерти ее брата (1899) взяла на воспитание четверых его детей, двоюродных сестер и братьев художника, содержание которых он целиком взял на себя. И он не только регулярно посылал деньги (с трудом добывая их поначалу главным образом уроками), но прямо-таки отечески пекся об их образовании, писал им и буквально в каждом письме расспрашивал о них. Вообще заботы о семье, в особенности о матери, занимали немалое место в помыслах художника в течение всей его жизни.