 |
|||
Главная :: Галерея картин :: Ссылки :: Галереи, выставки :: Летопись ВОВ :: ENG Автобиографические повести Петрова-ВодкинаОдин из первых вопросов, который возникает при чтении Хлыновска и Пространства Эвклида, - это вопрос о том, являются ли эти книги автобиографией художника в прямом смысле слова, или это повести, то есть литературные произведения, лишь опирающиеся на факты биографии их автора. Думается, что ответ на этот вопрос дает подзаголовок первых изданий обеих книг - Моя повесть, - мыслившийся Петровым-Водкиным поначалу как общее название всей задуманной им автобиографической трилогии. Толкование этого названия однозначно: моя повесть, то есть повесть моей жизни. Слово повесть Петров-Водкин употребляет здесь в двояком значении - и как название (прием нередкий), и как жанровое определение. Словно он хочет обратить внимание читателя на то, что рассказанная им история его жизни - это не только биография художника, но и повесть, то есть явление литературного порядка. Петров-Водкин оказался прав. Ему действительно удалось написать книги, в которых содержание автобиографического и историко-художественного толка неразрывно слито с сугубо индивидуальной литературной формой. В цитированном выше письме матери от 10 марта 1931 года по поводу Хлыновска Петров-Водкин специально оговаривал свое право на известные отступления от подлинной истории своего детства, чтобы сделать ... художественную вещь. Думается, что подобная оговорка нужна была именно в письме к матери, которая одна могла заметить самые незначительные отклонения от истины в описании жизни, быта, нравов родного городка, особенно в характеристике тех или иных конкретных персонажей - родственников или знакомых семьи Водкиных. Художник позволил себе эти отступления, чтобы иметь возможность рассказать вообще об уездном городке... И он действительно сумел дать в повести яркую картину жизни захолустного городка в глубинах России конца прошлого века, не утратив, вместе с тем, конкретности примет Хвалынска. И хотя автор завуалировал его название, он описал, конечно же, его истинную историю и его реальное настоящее эпохи своего детства. Спокойный, несенсационный тон повествования, множество точных и живых наблюдений, несомненная симпатия, с которой вспоминает и воссоздает в Хлыновске Петров-Водкин образы взрослых и детей, так или иначе соприкасавшихся с ним в детские годы, - все это, не лишая книги поэтической прелести, придает ей ценность исторического свидетельства умного и зоркого современника. 
|
