Карло Боссоли

В залах Матисса Шагал пришел в совершенное восхищение - и от живописи, и от коллекции в целом. Здесь нашел сто процентов химии (как он говорил не раз, имея в виду абсолютную чистоту и точность попадания в цвет). Сказал, что живопись Матисса поет, как поет слово любил, что в его живописи полнота жизни, чувства, любви. С особенным вниманием смотрел Испанский и Севильский натюрморты, Разговор (восторгался), Красную комнату, Семейный портрет, Танец и Музыку (чрезвычайно высоко оценил обе), Арабскую кофейню (которую он раньше не знал и которая его очень заинтересовала). Был просто поражен богатством эрмитажной коллекции Матисса. По поводу его скульптуры сказал, что бронза, как материал, и сама пластика скульптуры Матисса близки фовизму.

Перейдя к Гогену, оценил его, пожалуй, еще выше Матисса. Говорил, что Гоген был нищий, загнанный, непонятый, а Матисс - по сравнению с ним - буржуа, богатый и уверенный в себе. Смотрел работы Гогена, как и Сезанна, очень внимательно и хвалил их обоих взахлеб. Особенно восхитился Букетом цветов Сезанна (хотел его обнять, растрогался), а также Девушкой у пианино и Дамой в голубом платье. Тут же, еще до встречи с вещами, высоко отозвался об Анри Руссо, говоря, что он был гений, над которым смеялись, а он продолжал свое дело. Картины Ван Гога смотрел без особых эмоций.

Хвалил наши пастели Дега и вспомнил, что видел его самого в 1910 году: Такой старичок (он изобразил собой обвисшую фигуру). С восхищением говорил о Моне, что он гений, революционер в искусстве. И снова: Франция, а? Посмотрел - с большим одобрением - еще работы Ренуара и закончил осмотр экспозиции III этажа на Коро, которого хвалил в разговоре, но посмотрел весьма бегло. Сказал: Ну, хватит.