Карло Боссоли

Увы, когда Юрий Александрович ушел навсегда, света в Эрмитаже сильно поубавилось. Имя его вошло в плеяду блестящих имен, составляющих славу крупнейшего отечественного музея, - в том числе и тех, о ком он писал: В. Ф. Левинсон-Лессинг, Г. С. Верейский, Е. Г. Лисенков, А. Н. Изергина, А. С. Подоксик.

Юрий Александрович был зорким наблюдателем и выдающимся знатоком художественной жизни в самых разных ее проявлениях, он был глубоким исследователем, вдумчивым комментатором, тонким стилистом, блестящим экспозитором. Если же искать в русском языке одно-единственное слово, необходимое и достаточное для характеристики склада его личности и оценки его деятельности, то не могу найти ничего лучшего, как сказать - мастер, в том высоком значении, какое придал этому слову Михаил Булгаков. Это значит, что Юрию Александровичу было дано осуществить себя в мере, намного превосходящей отпущенный человеку жизненный срок.

Заметки о родителях - художниках Александре Исааковиче Русакове и Татьяне Исидоровне Купервассер-Русаковой.

Уже сорок лет прошло с той осенней ночи 1952 года, когда внезапно от инфаркта сердца умер мой отец. Все меньше остается людей, которые его хорошо знали: сверстники ушли практически все (им было бы за девяносто), а среди следующего поколения именно я должен помнить его лучше других. Все более четко я осознаю, что что-то написать (или записать) мой долг перед памятью о нем, перед памятью о моей матери и всеми, кто был близок в свое время к нашей семье.