Пластическое видение

Способность, о которой зашла речь, называют пластическим видением, по вполне понятным причинам связывая ее, прежде всего, с пластическими искусствами. Я бы определил эту способность как интуицию целого в восприятии природы и искусства. Разумеется, подобно другим человеческим способностям, она может быть развита до степени высокого мастерства, до искусства видеть. В равной мере необходимая художнику и искусствоведу, такая интуиция лежит в основе творческого синтеза и научного анализа. Именно этим Эжен Фроман-тен, Генрих Вельфлин или Александр Бенуа, при всем различии их мыслительных ориентации, отличаются от множества искусствоведов-ремесленников, не видящих леса за деревьями. Именно здесь пролегает наиболее глубокая, хотя и скрытая, граница, разделяющая людей нашей профессии.

Это я и подразумеваю, говоря о Юрии Александровиче. Он обладал и талантом и искусством пластического видения.

Окончив искусствоведческий факультет Института им. И. Е. Репина (1950), Юрий Александрович несколько лет работал в разных местах - лаборантом Института истории материальной культуры АН СССР, научным сотрудником в Русском музее и Исаакиевском соборе, редактором Ленинградского отделения издательства Искусство. В студенческие годы и позднее он участвовал в археологических экспедициях (в качестве художника), где сблизился с М. И. Артамоновым, известным археологом, сменившим в 1951 году академика И. А. Орбели на посту директора Эрмитажа. В начале 1955 года Юрий Александрович пришел работать в Эрмитаж, с которым связана вся его дальнейшая научная деятельность. С 1965 года он занял должность заведующего Отделением гравюр и возглавлял его до самой смерти (17 июня 1995 года), то есть без малого треть века - если не ошибаюсь, долее всех своих предшественников на этом посту.